Жестко, конечно, но...

Нашла здесь: zadolba.li/story/8876

Феи книжных полок, или Что такое заратустра?

8 августа 2012, 12:45

литература

Когда-то мне казалось, что существует некоторая норма знаний о культуре, которая должна быть обязательна для всех. Жестокая реальность разносит эти иллюзии в пыль.

Когда мне требуется книга, я выбираю между двумя библиотеками: в одной — вежливая и знающая библиотекарша, но маленький фонд, в другой — фонд существенно больше, но работники лихо уравновешивают этот плюс. За стойкой в любой час находится от двух до четырёх миловидных девушек, которые с моей помощью каждый раз делают маленькие культурные открытия.

— Добрый день, мне нужен «Скотный двор» Оруэлла.

Один цветок жизни уточняет: «Это фантастика?», второй тут же идёт к стеллажу с книгами по зоологии. Когда через десять минут они нашли книгу и выяснили, что это не фантастика, вторая разочарованно заметила: «Так он англича-а-анин…» Видимо, это серьёзный недостаток.

— Добрый день, мне нужны «Сирены Титана» Воннегута.

Благодаря портрету автора на обложке девчонки выяснили, что усатый Курт Воннегут — всё-таки не женщина, как предполагалось изначально.

— Добрый день, мне нужен «Заводной апельсин» Бёрджесса.

Юные прелестницы узнают, что книга не относится ни к автомеханике, ни к ботанике.

— Добрый день, скажите, какие книги Ницше у вас есть?

Феи книжных полок никогда не слышали про старика Фрица. Что ж, перечисляю названия его книг четырём всадницам Апокалипсиса. «Антихрист» закономерно разыскивается в религиозной литературе. «Сумерки богов» вызывают неподдельный интерес, но это неправильные «Сумерки» — в них нет гламурного вампира Эдварда, и интерес тут же спадает. «Так говорил Заратустра» — это шок для трепетных умов: что такое заратустра, почему заратустра, куда заратустра?

Впрочем, я несправедлив к девчонкам, ведь благодаря им я узнаю не менее интересные факты: коктейли в клубе А дорогие, а в клубе Б дешёвые, Коля — козёл, Ленка — овца и дура, «Дэу Матиз» — это дорого, а «Космо» — это круто. Жаль, что я до сих пор не понял этого.

@темы: O tempora!:))

---

"Расступитесь, думный дьяк идет!"

Палаты на Берсеневской набережной

Михаил КОРОБКО

Опубликовано: газета "История" издательского дома "Первое сентября" 13'04

Есть в Москве замечательное место, где встретились исторические здания разных времен. Это памятник сталинской эпохи Дом на набережной, расположенные рядом палаты думного дьяка Аверкия Кириллова и церковь Николы в Берсенях. А напротив — туда удобно пройти по Большому Каменному мосту (тоже памятнику истории), по дороге любуясь видом на Кремль, — восстановленный недавно храм Христа Спасителя. Прекрасная прогулка для учителя с учениками! И для гостей нашей столицы. Публикуемая статья расскажет учителю о самых древних памятниках этого маршрута.
В самом центре столицы напротив храма Христа Спасителя отражается в водах Москвы-реки серая громада здания, за которым закрепилось название Дом на набережной, данное ему писателем Юрием Трифоновым. Правее знаменитого дома притулилась небольшая церковь Троицы, или Николы (по приделу), на Берсеневке, сооруженная в середине XVII в. Этот любопытный памятник архитектуры связан с событиями Февральской революции. Здесь 4 марта 1917 г. при большом стечении народа отпевали рядовых 3-й военной школы шоферов и мотоциклистов: Анания Урсо, Ивана Самсонова и Василия Медкова, убитых в перестрелке на Большом Каменном мосту...
За церковью, внешний вид которой носит следы не очень удачной реставрации, превратившей ее в «пряничный домик», стоит старинный особняк-теремок — бывшие палаты думного дьяка Аверкия Стефановича, или Степановича, Кириллова, который стал их владельцем в 50-х гг. XVII в. Одно время он заведовал садами царя Алексея Михайловича и имел звание «государева садовника», а вся эта местность называлась Садовниками. Тогда и церковь Николы имела к своему имени прибавку — «в Садовниках».

Аверкий Кириллов и его эпоха

В роду Кирилловых пост царского садовника долгое время был наследственным. Однако Аверкий Кириллов в отличие от своих предков известен не только как «садовник», но и как крупный купец-предприниматель — «московский гость», а позже как видный государственный деятель. Он был владельцем многочисленных лавок в Москве и других русских городах, соляных варниц в Соли Камской, а также имел немало земель с селами и деревнями. Впоследствии царь Алексей Михайлович пожаловал ему чин думного дьяка. После этого А.С. Кириллов возглавлял Приказы Большой казны, Большого прихода, управлял Казенным приказом и Приказом Большого дворца. В его руках находилось управление финансами, торговлей и промышленностью страны. Такое высокое положение Аверкия Кириллова сохранялось до 1682 г., когда карьера думного дьяка прервалась по не зависящим от него причинам. Во время Стрелецкого бунта мятежные стрельцы сбросили Аверкия с Красного крыльца Теремного дворца, зарубили бердышами и под звуки кремлевского набата и бой барабанов потащили изуродованный труп на Красную площадь с громкими криками: «Расступитесь, думный дьяк идет!» На памятном столбе, поставленном стрельцами на Красной площади, были названы грехи Аверкия Кириллова, приведшие к столь трагическому финалу его жизни: «Великие взятки имал и налогу и всякую неправду чинил». Подобными «подвигами» в разное время могли похвастаться немало государственных людей...
Постепенно о думном дьяке Аверкии Кириллове забыли. И вспомнили о нем только тогда, когда оказалось, что именно он является одним из владельцев старинных палат на Берсеневской набережной...

Создатели «теремка»

Об истории возникновения палат Аверкия Кириллова существует много версий. Старые московские предания, а вслед за ними и многие публикации, посвященные их истории (особенно дореволюционные), называют их первыми владельцами боярина Ивана Никитича Беклемишева по прозвищу Берсеня, казненного в 1525 г. за «дерзкие слова»; знаменитого опричника, думного дворянина Малюту Скуратова-Вольского, а также Стрешневых, родственников Романовых, положивших начало царской династии.
Достоверно известно только то, что еще в XV—XVI вв. на этой территории находился белокаменный дом, принадлежавший какому-то знатному лицу. Во второй половине XVI в. он был перестроен, в результате чего сформировался основной объем дошедшего до настоящего времени строения.
Возможно, заказчиком этих работ был родоначальник Кирилловых — некий Кирилл, который первым из них стал «государевым садовником». Есть все основания предполагать, что именно ему была пожалована эта усадьба. От Кирилла палаты перешли к его детям — Филиппу и Стефану Кирилловым. Наследниками последнего были трое сыновей, чье владение палатами подтверждается документально. Один из них, Аверкий Стефанович Кириллов, со временем и стал их единственным хозяином.
При нем в 1657 г. палаты были перестроены. Восточный фасад здания украсило нарядное «красное» крыльцо. В отделке этой части палат едва ли не впервые во всем московском зодчестве были применены нарядные изразцы с синим рисунком по белому фону. В центр свода одного из залов первого этажа была вмонтирована круглая плита с крестом, окруженная надписью: «Написан сей святой и животворящий крест в лето 7165 года того же лета и палата посправлена». Подобная памятная надпись — исключительный случай в истории русской архитектуры, поэтому нельзя исключить того, что она может являться «новоделом» второй половины XIX в.

Наследники думного дьяка


После гибели Аверкия Кириллова палаты ненадолго перешли к его вдове Евфимии Евлампиевне, скончавшейся в октябре того же 1682 г. Затем усадьбу унаследовал сын Кирилловых — Яков Аверкиевич, также имевший чин думного дьяка. В 1694 г. палаты перешли к его вдове Ирине Симоновне (по второму мужу — Курбатовой).
С 1703 г. палатами владел А.Ф. Курбатов, служивший смотрителем за строительством в Кремле. При нем в 1705—1709 гг. была проведена кардинальная реконструкция здания — ему был придан вид, близкий к современному. При этом был полностью переделан парадный фасад. Для придания палатам входившей в моду симметрии справа по фасаду был достроен узкий выступ — ризалит.
В 1712—1739 гг. палатами владел иностранной коллегии асессор Петр Васильевич Курбатов, не оставивший прямых наследников. Поэтому после его смерти палаты перешли в казну. С 1746 г. в них располагались госучреждения, имевшие самые разнообразные функции и названия: Камер-коллегия, Корчемные контора и канцелярия с тюрьмой и острогом, сооруженными поблизости, Межевая канцелярия, Московская контора канцелярии конфискации, опять Межевая канцелярия, Разрядно-Сенатский архив и Московская казенная палата... Дольше всех продержалась Сенатская курьерская команда, обслуживавшая находившиеся в Кремле московские департаменты Сената. Для этого учреждения в 1806 г. палаты были реконструированы по проекту архитектора А. Назарова. С того времени они какое-то время назывались Курьерским домом.
К 60-м гг. XIX в. палаты пришли в аварийное состояние. Однако Дворцовое ведомство не пожелало отпускать средства на ремонт «рухляди».
К обреченному на слом зданию неожиданно проявило интерес Императорское московское археологическое общество. По решению Александра II палаты в 1870 г. были переданы этой общественной организации, проводившей в них свои заседания и устроившей небольшой музей.
В июне 1923 г. Археологическое общество было закрыто распоряжением Народного комиссариата внутренних дел. После этого палаты пустовали до декабря 1924 г., потом их первый этаж был занят Комитетом по изучению языков и этнических культур Северного Кавказа. Комитет этот как-то посетил поэт О.Э. Мандельштам. Он описал институт в одном из своих очерков, констатируя, что когда он пришел, то ему никто не обрадовался.
В 1925 г. на второй этаж палат переехали Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ), созданные художником Игорем Эммануиловичем Грабарем, впоследствии получившим от коллег за достижения в области охраны памятников нелестное прозвище: Угорь Обмануйлович Гробарь. Благодаря его трудам ЦГРМ в 1930 г. было передано здание церкви Николы на Берсеневке. Однако в том же году И.Э. Грабарь был вынужден отказаться от дальнейшего руководства мастерскими. После его ухода здесь сменился не один руководитель. Руководство ЦГРМ ходатайствовало о сносе колокольни церкви Николы, добилось этого в 1932 г., и вскоре после этого мастерские были закрыты. В палатах Аверкия Кириллова устроили общежитие строителей Дворца Советов, который должен был занять место взорванного храма Христа Спасителя. В 1964 г. после проведения реставрационных работ в палаты переехал Научно-исследовательский институт краеведческой и музейной работы, ныне гордо именующийся Российским институтом культурологии.

Взгляд изнутри палат


У входа в палаты висит табличка, сообщающая, что в здании находится институт культуры. Вывеска сделана на века, из цветного металла. Со временем у нее есть шанс стать раритетом — одной из немногих уцелевших в Москве учрежденческих вывесок советского периода.
Большие залы первого этажа здания разделены перегородками. До конца 1990-х гг. единственным помещением, сохранившим первозданный вид, была зала с плитой в своде. Именно в ней проходили публичные заседания Археологического общества, членами которого были не только археологи. Здесь выступали историки М.П. Погодин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, архитекторы К.М. Быковский, Ф.Ф. Горностаев, Л.В. Даль, И.П. Машков, художники А.М. Васнецов и И.С. Остроумов, писатели А.Ф. Вельтман, Ф.Н. Глинка, В.М. Жемчужников, Д.Н. Мамин-Сибиряк, П.И. Мельников-Печерский, руководители общества граф и графиня А.С. и П.С. Уваровы и многие другие. Роспись зала во вкусе допетровского времени, сделанная во второй половине ХIХ в., не сохранилась. Хотя, возможно, она просто скрыта под слоями краски и ее можно восстановить.
В соседней комнате, рядом с бывшим «красным» крыльцом находится заложенная дверь. За ней расположено нечто наподобие квадратной трубы, проходящее через все здание от первого этажа до второго. Либо это прозаические остатки канализации ХVII в., и здесь были устроены тривиальные туалеты — «ретирады», либо шахта существовавшего при Кирилловых некоего подъемника — прообраза современного лифта.
По узенькой винтовой лесенке можно спуститься в подвал — бывший первый этаж. Так за несколько столетий поднялся культурный слой. Поэтому, конечно, в ХVII—ХVIII вв. здание выглядело выше и репрезентативнее.
Безусловно, говорить о каких-то подземных ходах (эти слухи ходят среди местных старожилов), якобы ведущих из палат к церкви или на другой берег Москвы-реки, нельзя. Ниже подвала ничего нет. Возможно, из-за этого еще в ХIХ — начале ХХ в. весной в половодье подвал нередко заливало водой. Однако известно, что попытка построить ход под Москвой-рекой была все же предпринята недалеко от палат у Большого Каменного моста. Этот ход пытались соорудить по приказу царя Алексея Михайловича в 1657 г. — т.е. в то время, когда Аверкий Кириллов завершал свои строительные работы. Однако построить ход под рекой не удалось. В него проникла вода, и работы пришлось прекратить.
Сейчас залы подвала освобождены от хранившихся в них книг и хозяйственных предметов. Это дало возможность обнаружить на их стенах много клейменых кирпичей, показывающих различные периоды истории палат.
На втором этаже в относительной первозданности сохранилось только два зала. Однако первоначальная планировка здания довольно легко читается.
На третьем этаже, куда ведет шаткая деревянная лестница-этажерка, расположена так называемая светелка, где при Кирилловых и Курбатовых жили дамы. Из нее открывается любопытный вид на Москву и соседнюю церковь Николы на Берсеневке.
Конечно, у здания есть еще и чердак: вход в него ведет из помещения перед светелкой.
Как и все чердаки старых зданий, он частично засыпан землей. Это делали для того, чтобы в здании было теплее. Разумеется, во все времена на чердак стаскивали ненужное барахло. До сих пор в его земле попадается мусор конца ХIХ в. — 1930-х гг. — оберточная бумага магазина «Мюр и Мюрелиз», визитки Археологического общества, консервные банки и сигаретные пачки, фрагменты посуды и другие предметы, которые по нынешним временам являются уникальнейшими свидетельствами старинного быта. Однако все это меркнет перед находкой, сделанной бывшим главным инженером института, а ныне заместителем директора Натальей Крюковой. Она обнаружила на чердаке три большие плетеные корзины, в которых оказались аккуратно уложены изразцы аж самого конца ХVII — начала ХVIII в. Таким собранием может похвастаться не каждый музей. Объясняется находка достаточно просто. Палаты до 1930-х гг. отапливались семью изразцовыми печами. Затем они были разобраны. Местные старожилы, живущие неподалеку, вспомнили, как в детстве они били эти изразцы, кидая в них камушки.
Изразцов много и их хватит по крайней мере на три печки. Они отечественного производства с изображениями пейзажей со зданиями, людьми и зверями. Стилистический анализ позволяет отнести, по крайней мере, большую их часть к 1730-м гг. — временам царствования Анны Иоанновны. Формы рисунков позволяют предположить, что образцом для них послужил некий сервиз, имевший голландское происхождение.
Помимо изразцов в одной из корзин находилась и статуя, изображающая человека в длинной одежде, прижавшего к груди руку, возможно, какого-то святого. Она очень напоминает фигуры апостолов, находящихся на галерее знаменитой церкви в подмосковном селе Дубровицы. «Апостол» из палат Аверкия Кириллова очень интересен сам по себе. Но он был не один. На том же чердаке обнаружены фрагменты еще двух подобных статуй. Возможно, они «родные» для палат, ведь есть указания на то, что в начале ХVIII в. на их парадном фасаде действительно были установлены скульптуры.

Мифы усадьбы Аверкия Кириллова


Согласно списку памятников архитектуры Москвы, находящихся под государственной охраной, усадьба думного дьяка Аверкия Кириллова состоит из трех объектов. Это в первую очередь палаты — господский дом, в котором жили сам дьяк с домочадцами, церковь Николы на Берсеневке, построенная в 1657 г., и некий Набережный корпус, тоже ХVII в., расположенный по красной линии Берсеневской набережной. Такова официальная версия, которая уже несколько десятилетий переходит из издания в издание и зафиксирована в паспорте на усадьбу Кириллова, составленном в 1986 г. Она появилась и в юбилейной энциклопедии «Москва». В общем все мило, хорошо и традиционно — имел дьяк Кириллов на своем участке все возможные радости: земные в палатах, духовные в церкви — и счастливо жил не тужил, пока как-то, зайдя ненароком в Кремль, не упал под тяжелыми стрелецкими бердышами... Только почему-то здесь, около церкви, он и был похоронен. В 1930-е гг. еще была цела плита над его могилой, ныне, по слухам, находящаяся на территории Донского монастыря. Однако ни при каких властях нельзя устраивать кладбища где попало. Не мог человек быть похоронен на территории собственного двора, даже при церкви, которая, если верить паспорту, была домовой.
В любом старом русском городе всегда существовали два типа храмов — приходские, сооружаемые жителями района города, входившего в этот приход, и домовые, являвшиеся владением частных лиц. Известным указом Синода от 21 апреля 1722 г. было предписано «обретающиеся в Москве у знатных персон домах церкви весьма упразднить». Однако в нашей стране еще в то время не все указы выполнялись.
Чтобы построить домовую церковь, да еще достаточно большую и каменную, нужно было быть не просто богатым человеком. Может быть, Кириллов был финансовым крезом? Правда, известная книга Е. Карновича «Замечательные богатства частных лиц в России» ничего не говорит о состоянии рода Кирилловых. Обнаруженные архивные документы вовсе обескураживают: оказывается, строительство церкви Николы на Берсеневке, законченное в 1657 г., велось «по обещанию приходских и разных посторонних чинов людей». Таким образом, храм Николы даже изначально не был домовым, что, собственно, подтверждается и наличием при нем кладбища (погоста), которого не могло быть при домовой церкви. Поэтому под ее северной папертью и были похоронены сам Кириллов и его супруга Евфимия Евлампиевна.
Но может быть, домовой была деревянная церковь Николы, предшественница каменной? Как известно, Ирина Симоновна Кириллова, по второму мужу Курбатова, одно время владевшая палатами, в 1695 г. пожертвовала храму Николы колокол со следующей надписью: «В Берсеневке, в вечное поминовение по мужу своем Иакове Аверкиевиче, в схимонасех Иове, и по родителех ево Аверкии убиенном и Евфимии и их сродниках при сей церкви лежащих при священнике Науме Федорове». В этой надписи очень любопытно слово «сродниках». Из него следует, что родители Кириллова, очевидно, владевшие палатами до него, были похоронены при церкви, причем еще при старой, деревянной. Следовательно, предположение о том, что церковь Николы когда-либо была домовой, не выдерживает никакой критики.
Таким образом, «усадьба ХVI—ХIХ вв. Аверкия Кириллова», как значится в списках памятников города, на деле состоит из жилых палат с прилегающей территорией, приходская церковь Николы к ней не относится. Перед нами, однако, уникальный по своей сохранности фрагмент историко-культурной среды: храм и близко расположенный к нему жилой комплекс.
Но откуда же возникла легенда о том, что церковь и палаты всегда составляли единое целое? Уже упоминавшаяся нами Ирина Курбатова в конце XVII в. построила у церкви дом причта и переход из палат в церковь, существовавший очень короткое время. Это оказалось возможным благодаря близкому расположению обоих зданий.
До последнего времени считалось, что дом причта, построенный Кирилловой-Курбатовой, и есть нынешний Набережный корпус, недавно получивший фальшивые наличники а-ля XVII в. Эта версия, без каких-либо оговорок зафиксированная в паспорте на палаты Аверкия Кириллова, имела право на существование только до тех пор, пока в 1996 г. в первом выпуске историко-краеведческого альманаха «Московский архив» не были опубликованы заметки о Москве, написанные в конце ХIХ — начале ХХ в. неким С.С. Слуцким — сотрудником Московского главного архива Министерства иностранных дел. Помимо описания колоритных случаев из жизни города, в одном месте он вдруг заностальгировал по безвозвратно уходящей старине и вспомнил о том, что были «...рядом с домом Археологического общества (т.е. палатами Кириллова) двухэтажные хоромы, построенные в ХVII в.: на месте их теперь уже стоит тот безобразный четырехугольный ящик, которым закрывается от глаз проходящего храм Св. Троицы на Берсеневке (так называемый “Св. Николая”, по приделу)...». Так ведь этот-то «ящик» и является Набережным корпусом и, стало быть, к ХVII в. никакого отношения не имеет! А с учетом возраста самого Слуцкого, который не мог в своих мемуарах зарываться в глубокую древность, нужно отнести возникновение корпуса всего лишь к концу ХIХ в.
Вся эта история навевает достаточно грустные мысли, ведь и палаты Кириллова, и церковь Николы на Берсеневке с Набережным корпусом — памятники, достаточно известные, считающиеся хорошо изученными. И можно спросить, а знаем ли мы Москву и хорошо ли ее знаем? Вопрос этот пока, увы, остается открытым.

Источник: testan.rusgor.ru/moscow/article/bersen.htm

@темы: История, Москва

---

@темы: Зверушки, Позитив

---

Обычный день, обычная спешка. И вдруг... Самолеты! В Жуковском готовятся к празднику. Абсолютно детский восторг! Стояла и ждала: "А вдруг еще полетят?" Полетели! Вот такое маленькое чудо.

PS Кстати, до сих пор помню, как дед повез меня пятилетнюю на первую в моей жизни "экскурсию" в маленький аэропорт по соседству с нашим поселком.

@темы: О себе, Позитив

---

Нашла здесь: perlokopilka.diary.ru/?from=80

Умер М.Ю.Лермонтов на Кавказе, но любил он его не поэтому!
Плюшкин навалил у себя в углу целую кучу, и каждый день туда подкладывал.
Ленский вышел на дуэль в панталонах. Они разошлись, и раздался выстрел.
Дантес не стоил выеденного яйца Пушкина
Во двор въехали две лошади. Это были сыновья Тараса Бульбы.
Онегину нравился Байрон, поэтому он и повесил его над кроватью.
Герасим поставил на пол блюдечко, и стал тыкать в него мордочкой.
У Онегина было тяжело внутри, и он пришел к Татьяне облегчиться.
Французы бросились наутек, не выдержав духа русской армии.
Андрей Болконский часто ездил поглядеть тот дуб, на который он был похож как две капли воды.
Он обманым путем завел девушек к себе домой и совершил половое сношение с обоями.
Лермонтов родился у бабушки в деревне, когда его родители жили в Петербурге.
Чацкий вышел через задний проход и подпёрнул дверь палкой.
Герасим налил Муме щей.
Бедная Лиза рвала цветы и этим кормила свою мать.
Хлестаков сел в бричку и крикнул: "Гони, голубчик, в аэропорт!"
Отец Чацкого умер в детстве.
Пьер был светский человек и поэтому мочился духами.
Под старость лет его приковало к постели раком.
Вдруг Герман услыхал скрип рессор. Это была старая княгиня.
Кабаниха нащупала у Катерины мягкое место, и каждый день давила на него.
У Ростовых было три дочери: Наташа, Соня и Николай.
Из всех женских прелестей у Марии Болконской были только глаза.
Анна сошлась с Вронским совсем новым, неприемлемым для страны способом.
Тарас сел на коня. Конь согнулся, а потом засмеялся.
"Хоть одним глазком взгляну на Париж..." - мечтал Кутузов.
Денис Давыдов повернулся к женщинам задом и выстрелил два раза.
Душа Татьяны полна любви и ждёт не дождётся, как бы обдать ею кого-нибудь.
Шел полк французов и кутузов.
Онегин был богатый человек: по утрам он сидел в уборной, а потом ехал в цирк.
Петр Первый соскочил с пьедестала и побежал за Евгением, громко цокая копытами.
Нос Гоголя наполнен глубочайшим содержанием.
Глухонемой Герасим не любил сплетен и говорил только правду.
Анна бросилась под поезд, и он долго влачил ее жалкое существование.
Тургенева не удовлетворяют ни отцы, ни дети.
Такие девушки, как Ольга, уже давно надоели Онегину, да и Пушкину тоже.
Князю Олегу предсказали, что он умрёт от змеи, которая вылезет из его черепа.
Пушкин вращался в высшем свете и вращал там свою жену.
С Михаилом Юрьевичем Лермонтовым я познакомилась в детском саду.
Герасим ел за четверых, а работал один.
Печорин похитил Бэлу в порыве чувств и хотел через ее любовь приблизиться к народу. Но ему это не удалось. Не удалось ему это и с Максимом Максимычем.
Онегин ехал к своему умирающему дяде, приезжает и говорит: Скажи-ка дядя, ведь недаром, Москва, спаленная пожаром....
Базаров любил разных насекомых и делал им прививки.
На поле брани были слышны стоны и крики мертвецов.
Лев Толстой родился в 1828 году среди леса на ясной поляне.
Пугачев пожаловал шубу и лошадь со своего плеча.
У Чичикова много положительных черт: он всегда выбрит и пахнет.
Базаров умер молодым человеком и сбыча его мечт не произошла.
Пугачев помогал Гриневу не только в работе, но и в любви к Маше.
Шелковистые, белокурые локоны выбивались из под её кружевного фартука.
Базаров любил препарировать лягушек и помещицу Одинцову.
Сыновья приехали к Тарасу и стали с ним знакомиться.
Чичиков ехал в карете с поднятым задом.
По дороге в Богучарово Андрей Болконский, как старый дуб, расцвел и зазеленел.
Фамусов осуждает свою дочь за то, что Софья с самого утра и уже с мужчиной.
Таким образом, Печорин овладел Бэлой, а Казбич - Каракезом.
Во второй половине дня Печорин любил пить кофе со сливками общества.
Толстой и Марью Волконскую сделал матерью, и в этом его заслуга.
Наташа была истинно русской натурой, очень любила природу и часто ходила на двор.
Герасим бросил Татьяну и связался с Муму.
Грушницкий тщательно целил в лоб, пуля оцарапала колено.
Поэты XIX века были легкоранимыми
Онегин, как и все помещики, родился не в роддоме, а на брегах Невы.
В Печорине живут как бы два человека: один сидит, другой живет.
Печорину только оставалось сидеть верхом на трупе.
Гоголь так говорил: "Да найдутся ли такие комсомольцы, как эти?!"
Кабаниха была аристократкой и любила танцевать на балах, тряся юбками.
В результате вырос не мужчина, а самый настоящий овца (о Тихоне Кабанове).
Катерина кончается самоубийством.
Базаров – это та печка, от которой начал плясать Тургенев.
Он [Базаров] упрекает Кирсанова в том, что он ничего не делает, а занимается лишь личным туалетом.
Базаров никакой другой революционной деятельностью не занимался, кроме того что оперировал лягушек.
Рано утром Базаров пошёл ловить лягушек и быстро нашёл с ними общий язык.
Про любовь он [Базаров] говорит, что нет любви и быть не может, а про искусство тоже выразился.
Базаров поранил палец и умер. Это значит: не лезь в чужой труп, а то свой потеряешь.
Однажды Рахметов всю ночь пролежал на гвоздях остриём вверх.
Это Савелий, который возглавляет целую фалангу борьбов.
Когда Матрёна Тимофеевна повзрослела, она сама стала бегать в стадо.
Странники искали счастья у всех встречных женщин.
Он [холоп Яков] слизал боярскую тарелку и допил вина из боярской рюмки.
Холоп считает себя счастливым, так как всю жизнь пролизал пятки своему барину.
Они эгоистичны, халимны, и подлизливы.
Но среди положительных образов есть и отрицательные.
Не надо жить карасём из сказки Салтыкова-Щедрина "Премудрый пескарь".
Мужик с поротой задницей ковырялся в земле.
"Преступление и наказание" звонит по нашим сердцам медным колоколом и кричит.
У Мармеладова осталась только одна надежда – потусторонний мир.
Соня вынуждена продавать своим телом.
Сонечка Мармеладова зарабатывала свои жалкие гроши под каким-нибудь скотом.
Такие женщины, как Соня Мармеладова, – будущее страны.
Лизавета была поминутно беременна, поэтому Раскольников загубил не две жизни, а три.
Раскольников видит сон, что он убивает старуху, а она под ним смеётся.
"Дверь снутри была закрыта на цепь. И в темноте заблестели её глаза", – так было каждый раз. Раскольникову не нравилось всё это, не мог спокойно смотреть на это. И однажды он не сдержался и решился на самое страшное. Он решил уничтожить старуху.
Царь Николай – главный герой романа "Война и мир".
В войне 1912 года героем был не только простой народ, но и дворяне – тоже люди.
Когда французы вошли в Москву, она их встретила голая и опустошённая.
Кутузов и солдаты – единоцелые.
Тихон Щербатый весь из народа.
По дороге к себе в усадьбу Андрей Болконский встретил дуба.
Андрей Волконский не любил светской жизни, поэтому добровольно уехал на фронт и там умер.
А перед смертью князь Андрей так задумался о жизни, как не задумался бы в трезвом виде.
В зал вбежала Наташа с отброшенными на зад чёрными кудрями. Наташа Ростова очень любила Родину и мужчин.
Такие люди, как Наташа Ростова, нужны в нашей жизни. Они нужны везде: и на суше, и на море, и в пустыне.
В 1860 году состоялась крестьянская революция, но в силу невоспитанности масс эта революция не состоялась. Тогда в наступление пошло правительство и в 1861 году отменило крепостное право.
Однажды в ресторане Евгений Онегин встречает Наташу со своим мужем Пьером Безуховым.
Основная тема – гибель дворянства в результате аспада экономики и психики дворянства.
На протяжении всей пьесы Лопахин показывает себя мужиком, но на самом деле он никогда им не был.

@темы: O tempora!:)), Бывает же

---

Бесят:

подсказки в поисковике, "ненавязчивая" реклама, и неизвестно каким боком появляющиеся виджеты.

Ах да, еще и Word, подчеркнувший сегодня слово "кубышка" как "не свойственное литературной речи"! Лишнее доказательство в пользу того, что всякую хорошую идею можно довести до абсурда.

@темы: О себе

---

Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам маяться?
Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!
Эх, не пора ль разлучиться, раскаяться...
Вольному сердцу на что твоя тьма?

Знала ли что? Или в бога ты верила?
Что' там услышишь из песен твоих?
Чудь начудила, да Меря намерила
Гатей, дорог да столбов верстовых...

Лодки да грады по рекам рубила ты,
Но до Царьградских святынь не дошла...
Соколов, лебедей в степь распустила ты -
Кинулась и'з степи черная мгла...

За' море Черное, за' море Белое
В черные ночи и в белые дни
Дико глядится лицо онемелое,
Очи татарские мечут огни...

Тихое, долгое, красное зарево
Каждую ночь над становьем твоим...
Что' же маячишь ты, сонное марево?
Вольным играешься духом моим?

Александр Блок
28 февраля 1910

@темы: Поэзия

---

А. ВЕКСЛЕР "АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ РАСКОПКИ В МОСКОВСКОМ МАНЕЖЕ".

www.nkj.ru/archive/articles/753/

4 марта 2004 года сгорел московский Манеж - бесценный памятник мировой архитектуры. Пожары в истории Москвы случались часто. И здание Манежа (экзерциргауза) появилось на пожарище, образовавшемся во время войны 1812 года. Москва тогда сгорела почти полностью. Но уже к пятой годовщине победы над армией Наполеона большинство зданий было отстроено вновь. Манеж воздвигли очень быстро, всего за шесть месяцев - торопились к параду войск в присутствии императора Александра I. Свыше двух тысяч солдат (целый пехотный полк) прошли парадным маршем перед российским императором, которому незадолго до этого салютовала Европа. Но несмотря на торопливость, воздвигли шедевр. Проект здания разработал генерал инженер Август Бетанкур, строительством руководили инженеры А. Л. Карбонье и А. Я. Кашперов. Огромное внутреннее пространство - 166,1 на 44,7 м - не имело ни одной подпирающей колонны. Для перекрытия здания была создана уникальная, не имеющая аналогов в мировой практике безопорная конструкция из деревянных ферм. Слава о Манеже разнеслась по всей Европе, иностранные инженеры приезжали знакомиться с системой перекрытий. Проект внешнего оформления здания создал известный архитектор О. И. Бове. Аркады оконных проемов, разделенные тосканскими колоннами, делали здание изящным и строгим. Кроме военных смотров в Манеже проходили выставки, благотворительные вечера, гуляния. В историю московской культуры вошел грандиозный концерт, устроенный в этом здании в 1867 году. Оркестром дирижировали Гектор Берлиоз и Николай Рубинштейн, на концерт пришли 12 тысяч зрителей. В 1872 году в Манеже работала Политехническая выставка. Много ярких событий сохранилось в послужном списке здания, давшего название центральной площади столицы. После 1917 года памятник архитектуры превратили в правительственный гараж. Прошло сорок лет, и москвичам возвратили Манеж - Центральный выставочный зал. Теперь он сгорел. Нас уверяют, что Манеж вскоре будет возрожден. Говорить об этом пока рано: на Манежной площади - строительные леса. А мы с помощью археологов можем заглянуть в прошлое этого пространства, названного Манежом.

Весной и летом 2004 года круглосуточно - ночью при прожекторах - специалисты и рабочие Центра археологических исследований Главного управления охраны памятников Москвы (ЦАИ) вели раскопки в московском Манеже, связанные с восстановлением после пожара этого выдающегося памятника архитектуры и истории. Перед началом было выполнено предварительное археологическое проектирование: изучены архивные документы, исторические планы, данные о бурении и др. В настоящее время в столице сложилась обстановка, благоприятная для развития археологии. Правительство Москвы, Москомархитектура, Департамент градостроительной политики, развития и реконструкции города считают предварительные археологические исследования столь же необходимой частью строительного "производственного цикла", как геологические или реставрационные работы.

Исследовать сразу всю площадку внутри стен Манежа было невозможно, потому что под зданием находятся и охранная зона метро, и теплотрассы, и коммуникации, а также подвалы и глубоко расположенные технические помещения, сохранившиеся с тех времен, когда здесь располагались правительственные гаражи. Все эти подземные сооружения существенно нарушили культурный слой, и в проекте организации археологических работ первоначально были выявлены "самые чистые", на наш взгляд, участки. Именно здесь заложили десять раскопов размером 8ґ8 м, вписанных в единую геодезическую систему квадратов 2x2 м. Размеры раскопов определяла длина стальных балок. Их сваривали для крепления бортов котлованов, стенки которых затем обшивали досками. Давление техногенных грунтов в центре Москвы чрезвычайно велико, и археологические раскопы разрабатывались с соблюдением технологии подземной проходки, а также правил техники безопасности.

Расположенные линейно, с небольшими интервалами, раскопы позволили получить графические разрезы горизонта культурного слоя и выявить археологическую страти-графию - систему напластований. Верхний горизонт под мощной бетонной плитой составляли отложения XVIII - начала XIX веков, в среднем трехметровой толщины. При раскопках древнерусских городов верхний слой зачастую снимают без всякого просмотра, с помощью механизмов. Между тем интересен московский опыт широкого исследования не только нижних древнейших слоев, но и всей толщи напластований, включая строительные ярусы XVIII - начала XX веков. Материалы постсредневекового периода стали привычной областью исследований для археологов Западной Европы и Америки, но ученые России такого опыта почти не имеют. Не вызывает сомнения, что так называемые поздние памятники также весьма важны для истории города, для городской этнографии, да и в практическом смысле - как объекты музейного показа. Поэтому разработка верхних напластований под бетонной плитой Манежа велась со всей возможной тщательностью. Найденные при раскопках архитектурные детали и строительные материалы связаны с историей сооружения здания и, несомненно, будут иметь значение для его последующей реставрации. В толще битого кирпича, извести, строительного мусора с включениями угля и золы встречались и бытовые предметы, посуда, осколки стеклянных штофов, глиняные курительные трубки, гладкие печные изразцы с ручной сюжетной и орнаментальной росписью.

Переборка земли вручную и использование металлодетекторов позволили обнаружить немало интересных бытовых вещей, в том числе многочисленные монеты, чеканенные при Петре Великом и его преемниках вплоть до Александра I. Уникальна золотая двухрублевая монета, появившаяся в результате денежной реформы Петровского времени. Она отчеканена в 1720 году на Кадашевском монетном дворе в Замоскворечье. На лицевой стороне монеты - погрудное изображение императора Петра I в лавровом венке и латах, поверх которых надет плащ, скрепленный на правом плече пряжкой. На груди императора - пальмовая ветвь. Слова круговой надписи на лицевой стороне: "ЦРЬ ПЕТРЬ АЛЕЗШВИЧЬ. ВР (ВСЕЯ РОССИИ) САМОДЕРЖЕЦЬ" разделены точками. На оборотной стороне - изображение в рост святого апостола Андрея Первозванного, который обнимает левой рукой вертикальный косой крест, находящийся позади фигуры святого. Круговая надпись на оборотной стороне: "МОНЕТА. НОВА. ЦЕНА. ДВА РУБЛI 17-20". Цифры даты разделены фигуркой святого. Подобные монеты не встречались прежде при раскопках ни в Москве, ни в других российских городах. "Двухрублевик" в Москве не прижился - на Руси традиционно чтили Троицу, отсюда пошли три копейки и три рубля.

В горизонте XVIII века отмечены развалы кирпича, белого камня, мощные деревянные конструкции от стоявших здесь крупных купеческих домов. Как выглядели эти дома, можно судить по гравюре Жерара Делабарта "Катание с ледяных гор на реке Неглинной" (1790-е годы), где изображен торговый дом именитого купца Михаила Гусятникова. Торговые заведения, лавки и харчевни стояли тогда по всему берегу. Их вещественные следы обнаружили археологи в напластованиях верхнего горизонта культурного слоя.

В горизонте второй половины XVI-XVII веков, мощность которого составляла от 1,5 до 2 м, выявилась мощенная деревом Тверская дорога. Она проходила от кремлевской отводной башни Кутафьи в сторону Большой Никитской улицы, далее шла по Моховой и, свернув к Тверской, поднималась в гору. Мостовые состояли из округлых бревен и плах диаметром 20-30 см, уложенных на продольные мощные бревна-лаги. Археологам удалось проследить три-четыре яруса этого дорожного мощения, выполненного в разное время, - от царя Ивана Грозного до Алексея Михайловича. Близ мостовых найдены многочисленные железные обувные подковки, изрядное количество потерянных монет (медных пул и серебряных копеек), западноевропейских и русских торговых пломб. В этом горизонте обнаружен также разнообразный бытовой инвентарь: изделия из кованого железа, ножи, ножницы, светцы для лучин, конские удила, хомуты. В погребах сохранились крупные толстостенные сосуды для хранения зерна, так называемые "корчаги".

В жилых срубах ярко выделялись пятна обожженной глины от печей, встречались рельефные изразцы: красные (без поливы), муравленые (зеленые), "ценинные" (полихромные). Особый интерес представляют стоявшие во дворах живших тут стрельцов открытые печи из глины, из сырцового кирпича: летом пища готовилась на воздухе.

Неоднократно отмечены в этом горизонте находки оружия и предметов воинского снаряжения: железные наконечники стрел, свинцовые пули, обрывки кольчужных доспехов, что вполне естественно, поскольку со времен Ивана Грозного в районе будущего Манежа и Манежной площади располагалась слобода Стремянного стрелецкого полка личной гвардии государя. Именно эти стрельцы, стоявшие у "стремени" царя, поражали иностранцев высокой выучкой, стрелковым и артиллерийским искусством. Они пользовались особым покровительством государя и поэтому были размещены в непосредственной близости от Кремля.

В основании горизонта слободской застройки под Манежем выявлены отложения чистого, "стерильного" песка, который покрывал угольные прослойки. Летописи того времени отмечают большой пожар 1493 года, тогда, согласно указу великого князя Ивана III, все дворы, лавки и церкви на берегу реки Неглинной были снесены, и пространство в 109 саженей (более 200 м) от кремлевской стены велено было не застраивать в целях оборонных и противопожарных. На древних планах здесь показано незастроенное "застенье", и в отложениях культурного слоя отмечается некоторый временной разрыв.

Под горизонтом без сооружений и находок выявлены глубокие бревенчатые погреба XIV-XV веков, следы застройки посада Занеглименья великокняжеского времени. Здесь обнаружены разнообразная хозяйственная утварь, украшения, ремесленные инструменты. Сооружения этого горизонта датированы не только по стратиграфии и комплексам керамики, но и по монетам. В числе редчайших нумизматических находок - одна из первых русских монет: серебряная "денга", чеканенная в конце XIV - самом начале XV века князем Владимиром Андреевичем Храбрым, героем Куликовской битвы. Одновременно с Дмитрием Донским, чеканившим монеты в Москве, он начал чеканку в своем уделе в Серпухове. Наряду с этим отечественным уникумом обнаружен западноевропейский "артиг", монета Ливонского ордена крестоносцев, чеканенная в Ревеле (Таллине). В Новгороде Великом до появления около 1410 года собственной "денги" западноевропейские монеты находились в обращении и именовались "артуги". Можно, пожалуй, предположить, что и в Москву монета попала не с рыцарем-крестоносцем, а с новгородским гостем-купцом, тем более что здесь же начиналась Волоцкая дорога, шедшая в Новгород через Волок на Ламе. В Москве за многие десятилетия археологических исследований такая монета найдена впервые.

И, наконец, особое место среди находок археологического комплекса этой эпохи занимает стальной меч, обнаруженный в материковой яме под слоем угля вместе с керамикой конца XIV века. Предположительно, меч был укрыт на сгоревшей феодальной усадьбе при внезапном нападении на Москву хана Тохтамыша в 1382 году. Летопись так описывает "Тохтамышево разорение": "... и бысть оттоле огнь, а отселе меч, овии, от огня бежачи, мечем помроша, а друзии от меча бежачи, огнем згореша". У побывавшего в огне меча, имеющего длину 94 см, отлично сохранились и клинок и рукоять, увенчанная металлической шишкой. Подобные мечи известны исследователям по многочисленным иллюстрациям в Никоновской летописи, но на территории Москвы прежде изредка встречались только части этого боевого оружия. Меч был характерным оружием всадника-феодала, именуемого в древнерусских документах как "меченоша" или "мечник". Владельцем меча, найденного археологами, мог быть дружинник великого князя, который после одного из самых трагических событий в истории Москвы XIV века так и не смог вернуться за своим оружием.

При исследованиях самого нижнего горизонта напластований под Манежем, на 6-7-метровой глубине, отмечены находки раннего периода истории города. Найденные в материковых впадинах обломки стеклянных браслетов, шиферные пряслица, грубая, так называемая "серая", керамика датируются XII-XIII веками. В это время здесь, в Заречье, располагался один из самых ранних московских посадов.

Неожиданным сюрпризом для исследователей оказались обнаруженные в материке более четырех десятков захоронений. В погребальном инвентаре есть украшения, характерные для восточных славян: перстнеобразные колечки, которые гирляндами свисали у висков, сложновитые проволочные браслеты и решетчатые перстни на руках, аналогичные находкам в курганах вятичей, в области груди у одной из женщин оказалась серебряная витая гривна. Любопытно, что в то же захоронение положили и медный пинцет, который и тогда славянки использовали для косметических целей. Кстати, по форме пинцет почти не отличается от современного. Некрополь, обнаруженный в основании напластований, - древнейший из известных за пределами Кремля. Но если здесь было кладбище, значит, рядом стоял и храм, о существовании которого не сохранилось никаких письменных известий. Напомним, как Лаврентьевская летопись в рассказе о нашествии Батыевой Орды на Москву в 1238 году горестно отмечала, что "...град и церкви святые огневи предаша, а монастыри и села пожгоша". Остается надеяться, что один из этих храмов, возвышавшихся до Батыева нашествия в Занеглименье, удастся со временем обнаружить.

На Манеже сейчас полным ходом ведутся строительные работы, а у археологов в разгаре научные исследования коллекции, в которой более 4000 ценных находок. Проводится их кропотливая реставрация в лабораториях некоторых научных учреждений. Серьезную поддержку в раскопках на Манеже городским археологам оказали ученые институтов археологии и географии РАН. Комплексные естественно-научные исследования на археологических раскопках проводились известным почвоведом и палеогеографом профессором А. Л. Александровским. Ученый выявил ряд важных моментов, характеризующих природную среду, в которой жили москвичи в период Средневековья. Теперь мы знаем, как складывался исторический ландшафт исследованной территории.

Первые признаки освоения надпойменной террасы реки Неглинной человеком представлены пахотным горизонтом. Его остатки выявлены в ряде мест на склоне террасы. Именно славяне-вятичи, земледельцы, современники Юрия Долгорукого, изначально пахали землю и пасли стада на берегах Неглинной. Здесь же был устроен, как уже отмечено, и один из первых московских погостов. По данным археологических и геоморфологических исследований, могильник располагался на поверхности террасы и на верхних частях ее восточного и северо-восточного склонов. Для анализов - химических, радиоуглеродных, дендрологических - собрана коллекция проб и образцов. Надеемся, что результаты исследований принесут ценную информацию в дополнение к изысканиям археологов.

Так, уже первые результаты химических анализов показали высокую концентрацию некоторых элементов, свидетельствующую о наличии на исследуемой территории металлургического производства, а также об использовании москвичами различных веществ в быту. В некоторых из проанализированных костяков выявлены повышенные концентрации ряда токсических элементов, это свидетельствует о связях жителей района с производством, а также позволяет сделать заключение о влиянии этих веществ на здоровье и поведенческие реакции древних москвичей. С помощью методик естественных наук получена предварительная информация о составе и датировке древесных пород, из которых укладывались мостовые, строились дома и хозяйственные постройки.

После завершения раскопок коллекция находок была представлена в Белых Палатах - популярном у москвичей выставочном зале Главного управления охраны памятников Москвы. В дальнейшем предполагается создание постоянной археологической экспозиции уже в просторных подземельях Манежа.

@темы: Москва

---

Текст

Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных трофеев и мирных костров,
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от детских своих катастроф.

Детям вечно досаден
Их возраст и быт -
И дрались мы до ссадин,
До смертных обид.
Но одежды латали
Нам матери в срок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от строк.

Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фраз.
И кружил наши головы запах борьбы,
Со страниц пожелтевших слетая на нас.

И пытались постичь -
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Принимавшие вой, -
Тайну слова "приказ",
Назначенье границ,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.

А в кипящих котлах прежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на роли предателей, трусов, иуд
В детских играх своих назначали врагов.

И злодея слезам
Не давали остыть,
И прекраснейших дам
Обещали любить;
И, друзей успокоив
И ближних любя,
Мы на роли героев
Вводили себя.

Только в грезы нельзя насовсем убежать:
Краткий век у забав - столько боли вокруг!
Попытайся ладони у мертвых разжать
И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев
Еще теплым мечом,
И доспехи надев, -
Что почем, что почем!
Испытай, кто ты - трус
Иль избранник судьбы,
И попробуй на вкус
Настоящей борьбы.

И когда рядом рухнет израненный друг
И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,
И когда ты без кожи останешься вдруг
Оттого, что убили - его, не тебя, -

Ты поймешь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забрал -
Это смерти оскал! -
Ложь и зло, - погляди,
Как их лица грубы,
И всегда позади -
Воронье и гробы!

Если путь прорубая отцовским мечом
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почем, -
Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Если мяса с ножа
Ты не ел ни куска,
Если руки сложа
Наблюдал свысока,
И в борьбу не вступил
С подлецом, палачом -
Значит, в жизни ты был
Ни при чем, ни при чем!

@темы: Память, Поэзия, Музыка

---

Владимир Семенович Высоцкий

(25.01.1938 — 25 07.1980)

@темы: Память

---

В местных библиотеках бываю редко, но вот сегодня забрела. На полочках аккуратненько так расставлены книги на продажу. Старые издания, от классики до советских детективов, состояние хорошее. Тридцать рублей за том. Протираю глаза: это что, фонды распродают? Спросила. Нет, это население приносит ненужные книги, что-то библиотека оставляет себе, что-то вот так реализует. Заметьте, ненужные книги! Ну да, Гоголь, Дюма и арабская поэзия никому не нужны. Среди всего многообразия заметила лишь один дамский роман, аналог «Анжелики». Остальное - так или иначе классика.

Пусть я впадаю в сентиментальность, но мне стало мутно, очень мутно. Я помню, как в детстве родители записывались на получение книг и таскали в Москву пачки макулатуры, чтобы эти книги получить. Я помню себя в 90-е, когда с деньгами было совсем печально, и папу, где-то исхитрявшегося покупать мне тогда еще редкие издания.

У меня все чаще возникает мысль, что я с другой планеты. Перестаю понимать окружающих.

@темы: Ну и что это было?

---

Фобия.

А я так надеялась, что обойдется! Увы. Обнаружила в комнате здоровенного паука.

Надо сказать, что я патологически боюсь этих созданий. Судите сами: чуть более года назад увидев во сне упавшего на меня паука, я так резво соскочила с постели, что, подвернув ногу, сломала плюсную кость)). Правда, сон был на редкость реалистичным. В общем, каждое лето для меня начинается маленький персональный фильм ужасов.

Но повод для гордости все же есть! Отдышавшись и выкурив, не взирая на протесты матушки, пару сигарет разом, я собственноручно вынесла коробку с обосновавшимся на ней агрессором на крыльцо)). Да-да, это подвиг!

Лишь бы только он не приполз обратно, на улице-то прохладно...

@темы: О себе

---

@темы: Фильмы

---

Нашла здесь: tessy-aurin.livejournal.com/3305.html#cutid1

Низкий поклон автору записи! Если смех продлевает жизнь, 10 бонусных лет у меня уже есть

Перловка. Образная.

Иногда авторы нетленных произведений очень хотят донести до читателя накал страстей и остроту чувств, которые испытывают сами, ваяя свои миры. Еще в этих мирах имеется непередаваемый колорит. Иногда, ну никак не передаваемый. Но авторы стараются. Результат стараний

Спину привычно закололо невидимыми иголочками, заставив сработать древний как мамонт инстинкт…»
Инстинкт был либо заморожен в районе Ямала, либо жив, огромен, медлителен и с бивнями.

«В голове после таких напряжённых раздумий наконец-то совершился престолонаследный переворот и разум засел тихо хихикать в кустики».
А куда еще бедному разуму податься, как не в кустики, если в голове - престол, а левое полушарие наследует правому, предварительно его убив… Или изгнав, в кустиках методом присаживания с дальнейшей экстракцией.

«Проснулась я под утро от неясного чувства тревоги - словно по спине пробежал батальон мурашек».
Вот думаю, это был отдельный десантный батальон, отдельный разведывательно-диверсионный батальон или танковый батальон? А если не отдельный, то к какому полку или дивизии принадлежали эти 500 мурашек? Но авторская находка великолепна – боевые мурашки, это – сила. У каждой по шесть лап… Или я их с чем-то путаю?

«…я вытерла губы лежащим рядом с тарелкой с блинчиками маленьким полотенышком».
И у полотенец бывают детеныши. Маленькие такие. Размножаются они ими. Мальчик – полотенышек, девочка – салфетка. В общем, я не очень смыслю в полотенцевых делах, но думаю, что бабушка у них – банная простыня, а дедушка – половик. Янепошлая.

«Итак, позвольте представить Вам Наследника Эльфийского Престола, Страшего Принца Светлоносных Эльфов, Властителя Серебристого и Закатного Лесов, Свет Эльфийского Престола Его Высочество принц Камаиэль Нолвенде Аджеллуин Д"Антернесс и его невеста леди Лериина Шеонелл Тор"Ордвист».
Обожаю романы с эльфийскими принцами! За титулы и имена. Вот и этот не подкачал. Светлоносные эльфы. Это новая порода. Редкая. Ушастых-то везде навалом. А эти то ли носом светят, то ли носят что-то светлое. Хотя, возможно «светлоносность» это болезнь типа золотушности. Еще мне нравится звание «Свет Престола». По-моему, это – наследник Чубайса. А имя… Хорош наследничек. Аффторша, начитавшись Толкиена по диагонали обозвала его Камаиэль Нолвенде. Н-да. Оба имечка женские, однако. Что-то неладное творится в Светлоносном королевстве. Д"Антернесс… Наверное, так выражались Портос, Атос, изрядно перебрав бургундского. Хотя, не исключено, что этот прЫнц – помесь Д"Артаньяна с Арамисом. Вот откуда эльфы берутся…

«- Так это вы придумали? - глаза Мико сделались размером с эльфийский червонец».
Никто не подскажет, это большой или маленький червонец? И когда эльфы пустили в оборот валюту Российской Империи?

Стройными рядами встают рядом с эльфами вампиры. И у этих вампиров не одно наречие, а аж два. Первое вполне русское. Ну, аффторша-то русская. Зато второе…
«- Я? Ниде. Я просто думаю. Дивно, але ж коли б не це - зараз из з ним сидила б моя дочка.
- Орсан, она умерла. Мы это уже обсуждали…..
-Я по ний инколи дуже нудьгую и представляю ии зараз. Дорослою, золотоволосою и дуже доброю. Вольха, коли б не вона... Я б не знаю чим би все закинчилося... - прошептала Орсана…»
Упырьска мова. (Учебник для младших классов под редакцией Ющенко). Да не загрызут меня братья-украинцы. Интересно, как звучит культурное обращение к вампиру? «Пан упыр»?

«Он надвигался на меня всей громадой: спутанные клоки шерсти, кроваво-красные глаза, лапы с огромными чёрными когтями и такие милые, родные кубики пресса».
Вот и все, что осталось от истинного облика любимого парня. А он (ужосссс!) оказался натурально демоном. Конкретно – Люцифером. И оборотился страшным чудищем. Только истинная авторская любовь может заметить у этого монстра… уси-пуси… родные кубики пресса. В шерсти.

«Клинок ещё в ножнах, но одна нога впереди, именно с неё я начну свой смертельный танец, и она уже готова ринуться в бой, следуя за рукой».
Боевой экстаз руконогих малюсков. Не путать с головоногими. У последних имеется голова, подчиняющая себе ноги.

«Всю красоту завершали брови "в разлёт", которые тонкими ниточками вились на лбу…»
Если кто не понял, то это – очень красивые брови. Поэтому никто эти вьющиеся ниточки и не думал на лбу выщипывать.

«Я развернула послание, и мои брови полезли на голову, явно просясь затеряться где-то в районе темечка».
Это тоже правильные брови. Сначала их на голове не было. До того как полезли на голову, они росли где-то на спине. Поэтому путь на лоб пролегал через темечко. Там они просились затеряться, потому что им не хотелось «виться на лбу ниточками» «вразлёт». В общем, это брови из предыдущей цитаты, и жизнь у них тяжелая.

Из жизни ангелов. Упасть-не-встать. Убиваться об пол лёжа.

«А лет сто назад меня вообще ошарашили сообщением, что семья Рафаила предложила нашей солидный выкуп за невесту. То есть за меня. Родителям тогда нужны были позарез благоденствия, поэтому они согласились, даже не спросив меня. Так Раф стал моим женихом».
Какой калым, а? Благоденствием во множественном числе. И почему «Раф?» Надо было писать: Рафик. Папа-ангел Рафика-джан (тоже ангела) отдал три отары благоденствий за меня-ангелочка. Упс. За гурию. Межконфессиональные ангелы какие-то.

«Мы одновременно коснулись колец, убирая крылья. Смертные не так поймут, ещё примут за какого-нибудь Иегову».
Эти ангелы очень дурного мнения о смертных. Двух ангелов за одного Иегову может принять только смертный в изрядном подпитии. При этом смертный должен осознавать количество выпитого и своё неадекватное состояние. А это – очень редко встречающийся тип смертных.

«Ангельский мат вырывался сам собой, напоминая чем-то переливы соловья.»
Ага. А вы думали это у вас соловьи под окошком заливаются? То есть - переливаются? Нифигасечки! Это ангелы по весне матерятся.

«Жених порылся в стоящем рядом резном туалетном столике из светлого дерева и откопал маникюрные ножницы… Он уже развернул одеяло и разрезал ветхие остатки одежды.»
Это трагишшшное. Смеяться – грех! Вот так ангелы лечат спасенных из 16-го века девушек. Нэвэста ангела-Рафика матерится соловьём, а он кромсает ветхие одежды спасенной девицы маникюрными ножницами. Ещё этим предметом для маникюра можно стричь газон, предварительно надев боксерские перчатки. Жаль, автор не в курсе.

Ангелы (Рафик и его нэвэста) парят мозги дяденьке-милицонеру. Выдают спасенную за свою дочь. Короче – врут. Но как врут!
«- А что нам оставалось?... Мы очень любим свою дочь, - улыбнулся обворожительно Ангел, ложа свою руку на мою, гладившую головку девушки».
Янепошлая! А они всё равно ложут!

«Епифания хмуро взглянула на истекавшую услужливой улыбкой девушку..»
Епифания, это – она, «нэвэста» Рафика. Когда на него глядят девушки, то Епифания тоже глядит на них - хмуро. Потому что девушки… истекают. Улыбками. Услужливыми.

Смертные – злые существа. Как увидят кого с крылышками, так сразу отправляют несчастно в дурдом. А там они делают с ним вот что:
«И специальные уколы, от которого зрачки человека съезжали к переносице, и он начинал рисовать всякую бессмыслицу на стерильно-белых стенах».
Вероятно, это ангельский организм так бурно реагирует на успокоительное. Зрачки едут. И стенки ангело-человек потом портит. Кстати, стерильно-белые. Вероятно, речь идет о спец.ангельской лечебнице.

« - Нет, ну почему же... По-японски тоже. У меня даже друзья научились некоторым русским словам...
- Готов поспорить, в основном из матного алфавита?»
Этот загадочный «матный алфавит» встречается в тексте автора часто. Латиницу знаю, Кириллицу тоже знаю. Может, это гадкая Мефодица? Не зря мы от такого алфавита отказались! Хотя, в нем были… слова.

У меня алфавит кончился. Пока...

@темы: Бывает же

---

О МОСКОВСКОМ КРЕМЛЕ

Бессмертное величие Кремля
Невыразимо смертными словами!
В твоей судьбе, - о, русская земля! -
В твоей глуши с лесами и холмами,
Где смутной грустью веет старина,
Где было все: смиренье и гордыня -
Навек слышна, навек озарена,
Утверждена московская твердыня!

Мрачнее тучи грозный Иоанн
Под ледяными взглядами боярства
Здесь исцелял невзгоды государства,
Скрывая боль своих душевных ран.
И смутно мне далекий слышен звон:
То скорбный он, то гневный и державный!
Бежал отсюда сам Наполеон,
Покрылся снегом путь его бесславный...

Да! Он земной! От пушек и ножа
Здесь кровь лилась... Он грозной
был твердыней!
Пред ним склонялись мысли и душа,
Как перед славной воинской святыней.
Но как - взгляните - чуден этот вид!
Остановитесь тихо в день воскресный -
Ну, не мираж ли сказочно-небесный
Возник пред вами, реет и горит?

И я молюсь - о, русская земля! -
Не на твои забытые иконы,
Молюсь на лик священного Кремля
И на его таинственные звоны...

Рубцов Николай

@темы: Поэзия, Москва

---

Из книги Е. Коути, Н. Харсы «Суеверия викторианской Англии».

"В английских городах богачей и бедняков хоронили на разных кладбищах. Сами кладбища являлись зеркальным отражением как престижных городских кварталов, так и трущоб: мраморные мавзолеи солидных некрополей контрастировали со зловонными кладбищами бедноты. Даже после смерти викторианцы оказывались в той же обстановке, в которой прожили жизнь.

Представителей различных религиозных конфессий хоронили на разных кладбищах, хотя на одном и тот же кладбище могли быть отграниченные участки, где обретали последний приют англиканцы и католики, иудеи и шотландцы-нонконформисты.

В Средние века людей из высших сословий хоронили внутри церкви — в склепах, каменных гробницах или прямо под полом. Иногда гробницы украшали статуями в полный рост, а поскольку человеческая память столь же причудлива, сколь недолговечна, со временем эти скульптуры обрастали легендами. Например, средневековую статую рыцаря в доспехах, установленную в церкви Святого Ботолфа в Иствике (Хартфордшир), считали памятником великану — покровителю деревни.

Могилы остальных традиционно располагались вокруг церкви. На месте захоронения воздвигали могильную плиту, на которой писали имя и даты жизни покойника. Хозяева нередко платили за похороны слуг и покупали им надгробные камни за свой счет. В таком случае имя нанимателя тоже могли выбить на надгробии, причем даже большими буквами, чем имя скончавшегося слуги. Надгробия было принято украшать эпитафиями, в основном сентиментальными, хотя попадаются и довольно ехидные образцы. Известная на всю Великобританию эпитафия украшает могилу в приходе Нортмавин на Шетландских островах. Надпись гласит: «ДОНАЛЬД РОБЕРТСОН (родился 1 января 1785 года, скончался 4 июня 1848 года в возрасте 63 лет). Он был тихим, миролюбивым человеком и добрым христианином. Его безвременная кончина вызвана дуростью ЛОРЕНСА ТУЛЛОХА из Клотертона, который продал ему селитру вместо слабительного, вследствие чего он скончался через три часа после принятия одной дозы».


Со стремительным ростом урбанизации мест на городских кладбищах стало не хватать. В начале XIX века появляются частные кладбища, построенные на деньги акционеров, рассчитывавших получить прибыль от платы за погребения. Стоимость погребения могла быть высока, но скорбящих родственников устраивала чистота и надежность новых кладбищ. Частные некрополи не были привязаны к церкви, своей планировкой они скорее напоминали парки. Усаженные деревьями и цветами, с мраморными обелисками, которые старались перещеголять друг друга роскошью, эти кладбища становились подходящим местом для семейной прогулки в выходной. Кладбищами нового образца считаются некрополь Глазго и кладбище Кенсал-Грин на западе Лондона.

Вместе с тем нерешенным оставался вопрос о захоронениях простого люда. Не имея возможности купить участок на престижном кладбище, небогатые горожане продолжали хоронить мертвецов на кладбищах при церкви. В конце 1830-х годов Джордж Уокер, врач из Лондона, произвел инспекцию городских кладбищ и опубликовал доклад, от которого встали дыбом волосы даже у видавших виды лондонцев. Уокер утверждал, что на кладбищах Ист-Энда видел человеческие кости, сваленные в груду, черепа с остатками волос, гниющие гробы и пьяных могильщиков. Негодование доктора Уокера разделял общественный реформатор Эдвин Чадуик, изучавший положение лондонской бедноты. Чадуик настаивал на создании государственных кладбищ, где малоимущих горожан хоронили бы достойно и за умеренную плату. После докладов Уокера и Чадуика дело сдвинулось с мертвой точки. В 1852 году был принят Акт о городских захоронениях, положивший начало открытию новых кладбищ за городской чертой. В 1880-х стоимость захоронения на муниципальном кладбище варьировалась от фунта до пяти фунтов в зависимости от «класса» могилы, т. е. ее размера и месторасположения. За надгробие приходилось платить дополнительно.

Чтобы не разориться на похоронах, небогатые англичане загодя покупали похоронную страховку, делая еженедельные выплаты в размере от трех до десяти пенсов. За неимением страховки они готовы были отнести ростовщику любые ценности, лишь бы только избежать страшной участи — захоронения в общей могиле. Нет на свете ничего ужаснее и постыднее. Так называемые «похороны нищего» являлись полной противоположностью викторианскому идеалу похорон. Эта участь была уготована тем, кого хоронили за счет прихода, например обитателям работных домов. Казалось, что саму процедуру похорон тщательно разработали, чтобы унизить покойника и его семью. Тела клали в грубо сколоченные гробы, которые опускали в общую могилу. Молитвы над ними читали наспех. Самой тяжкой обидой для родни покойного был запрет на установку надгробия, существовавший в некоторых приходах. Общая могила должна была оставаться анонимной, чтобы имена мертвых бедняков исчезли из людской памяти. Подобные похороны считались таким бесчестьем, что некоторые семьи, скопив немного денег, добивались эксгумации своего покойника из общей могилы, чтобы перезахоронить его уже в отдельной.

Все-таки сельский погост по сравнению с городскими кладбищами выглядел куда уютнее. Туда-то мы и отправимся сейчас, примкнув к пешей траурной процессии. Покойника на кладбище следовало вносить ногами вперед, а хоронить ногами на восток. В Дербишире считали, что в таком случае умершему проще будет подняться во время Страшного суда, когда Иисус взойдет на Масличную гору на востоке. В большинстве приходов северная часть кладбища считалась непригодной для погребения добропорядочных христиан. Там хоронили чужаков, нищих, самоубийц, некрещеных младенцев. В Хартфордшире верили, что по этой стороне бродит дьявол. Как объясняет фольклорист Стив Роуд, это суеверие связано с архитектурой английских церквей, расположенных на оси восток — запад. Таким образом, вход на кладбище оказывался с юга, так что входящие могли сразу же увидеть могилы, расположенные на южной стороне. Захоронения на северной стороне были скрыты от людских глаз, поэтому и хоронили там тех, о ком лишний раз лучше не вспоминать. К тому же, северная сторона находилась в тени от здания церкви. Лежать там после смерти будет зябко.

Повсеместным был страх погребения заживо. Масла в огонь подливали рассказы о стуке из склепов, а также байки могильщиков, якобы находивших скрюченные в странных позах скелеты. Чтобы избежать этой страшной участи, обеспокоенные граждане принимали меры. Особенно расстарался преподобный Ричард Орме, викарий церкви Всех Святых в Хартфорде, оставивший подробные инструкции касательно собственных похорон. Беспокойного священника погребли в надземной гробнице, забор вокруг нее с одной стороны разобрали, чтобы покойнику проще было выбраться, случись ему ожить. Запасной ключ от гробницы положили в гроб, вместе с буханкой хлеба и бутылкой вина (на случай, если у покойника разыграется аппетит). Хотя викария похоронили в 1845 году, потомки, верные его наказам, запечатали гробницу только в 1881.

Во время похорон в церкви били в колокол — в память об умершем или, согласно популярному мнению, чтобы отогнать злых духов от могилы. Отсюда и пошло выражение «по ком звонит колокол», увековеченное как в стихотворении Джонна Донна, так и в романе Эрнеста Хеминнгуэя. В зависимости от графства по числу колокольных ударов узнавали пол умершего. К примеру, в Мэршеме (Норфолк) выстраивалась своеобразная иерархия: 9 раз звонили по женатому мужчине, 8 — по холостяку, 7 — по замужней женщине, 6 — по старой деве, 4 — по мальчику и 3 — по девочке.

В Шотландии верили, что дух последнего покойника будет сторожить кладбище до тех пор, пока следующий призрак не сменит его на этом посту. В обязанности призрака входило наблюдение за тем, чтобы в освященной земле случайно не зарыли самоубийцу или некрещеного младенца. Непонятно, правда, как именно он должен был предотвращать подобные нарушения. Возможно, появиться перед плакальщиками и препроводить их в северную часть. Поскольку никому не хотелось, чтобы именно их дедушка так утруждал себя после смерти, в случае нескольких похорон в один день каждая процессия старалась добраться до кладбища первой. У ворот запросто могла завязаться потасовка.

Однако чаще всего несколько ночей после похорон могилу сторожили не призраки, а родные покойника, из опасения, что до тела доберутся похитители трупов, они же «воскресители».

Кражи тел стали серьезной проблемой в Англии XVIII — начала XIX века. С развитием медицины требовалось все больше трупов для вскрытия в анатомических театрах. Одна беда — по закону для этих целей дозволялось использовать только тела висельников. Посмертное вскрытие считалось частью наказания. Хотя в Англии вешали достаточно преступников, их тела не могли обеспечить все медицинские университеты. Из-за нехватки трупов некоторые врачи прибегали к услугам «похитителей тел», которые тайком вскрывали свежие захоронения и уносили мертвецов. Поговаривали, что именно «воскресители» распускают слухи о привидениях, чтобы никто не отважился прийти на кладбище ночной порой, а сами они могли без помех заниматься своим бесчестным ремеслом. Доходило до абсурда — некий житель Уитвелла, городка в Хартфордшире, хвастался, что самолично выкопал и продал тело своей бабушки! По крайней мере, деньги остались в семье.

Английские законодатели боролись с этой проблемой как могли, но их решения не вызывали энтузиазма среди простого люда. В 1832 году был принят Анатомический акт, согласно которому врачи получили право вскрывать тела неопознанных нищих, заключенных и обитателей работных домов. Этот закон вызвал возмущение среди малоимущих слоев населения, ведь посмертное вскрытие стойко ассоциировалось с наказанием. «Теперь с нами будут обращаться как с преступниками», — рассуждали бедняки. Если они и раньше не особенно доверяли врачам, то после Акта 1832 года пришли к выводу, что те нарочно будут залечивать их до смерти, чтобы заполучить их труп! Но так или иначе, а воровство тел начиная с 1830-х годов пошло на спад.

Среди горожан среднего класса и аристократии было принято расходиться по домам сразу после похорон. На память гостям выдавали карточки, на которых были написаны имя и возраст умершего, дата смерти и месторасположение могилы. Зато гостеприимные провинциалы устраивали поминки, во время которых подавали ветчину, овощи, разнообразные пироги и всегда вдоволь чая. Чтобы на всех гостей хватило столовых приборов, их одалживали у соседей, в местном кабаке или даже у гробовщика, в лавке которого хранились запасы на все случаи жизни и смерти.

В сельских церквях практиковался интересный обычай поминовения усопших девственниц. На скамью, где они сидели при жизни, прикрепляли венок из искусственных цветов, шелковых или бумажных, с белой бумажной перчаткой в центре. На перчатке писали имя и возраст покойницы. В качестве символа чистоты на могиле девственницы сажали куст белых роз.

В Уорикшире родственницы покойного приходили на первую после похорон службу в траурным вуалях, но не откидывали их с лица и не вставали с места даже во время пения гимнов. Могилы там украшали цветами не только в день смерти, но и в день рождения покойника. Особым почтением к мертвым отличались валлийцы. Они посещали могилы в Вербное воскресенье или на Пасху, выпалывали сорняки, заново белили надгробья, а могилу украшали цветами.

@темы: История, Этнография

---

текст

Гомон площади Петровской,
Знаменка, Коровий вал –
Драгоценные обноски…
Кто их с детства не знавал?
Кто Пречистенку не холил,
Божедомки не любил,
По Варварке слез не пролил,
Якиманку позабыл?
Сколько лет без меры длился
Этот славный карнавал!
На Покровке я молился,
На Мясницкой горевал.
А Тверская, а Тверская,
Сея праздник и тоску,
от себя не отпуская,
провожала сквозь Москву.
Не выходят из сознанья
(хоть иные времена)
Эти древние названья,
Словно дедов имена.
И живет в душе, не тая,
Пусть нелепа, да своя,
Эта звонкая, святая,
Поредевшая семья.
И в мечте о невозможном
словно вижу наяву,
что и сам я не в Безбожном,
а в Божественном живу.
Б. Окуджава, 1985

@темы: Поэзия

---

22 июня 1941 года.

@темы: Память

---

@темы: Фильмы, Из детства

---

Неведома зверушка.

Прилетело к нам сегодня вот такое чудо. Даже коты ахнули от восторга, хотя у них интерес был, скорее, гастрономический. Но напасть никто не решился, да и кто им даст слопать такую красоту. Попробовала погладить. И ведь не улетает! Завис над цветом, на палец сел. Правда, потом жутковато стало: а ну как укусит?.



PS Картинку нашла в сети. Самой сфотографировать, увы, не удалось.

@темы: Зверушки, Позитив